За синими горами (СИ) - Страница 114

114

— Что ты творишь? — негромко выдыхаю я, аккуратно кладя Таю на кровать, вплотную к своему бедру. Закрывая ее своим корпусом, но не разрушая телесного контакта. И, чуть наклонившись, выдвигаю верхний ящик прикроватной тумбочки.

— Творю? — недобро усмехается вампир. — Творить будешь ты, великая художница. Они будут умирать у тебя на глазах. Один за другим. А ты твори.

— Анхен… Они ведь дети. Ты же не тронешь…

— А разве ты подумала о том, что в животе у Ясмины тоже был ребенок? Разве ты его пожалела? Единственного нашего ребенка, малыша, о котором я мечтал столетиями? Ты пожалела его? Ты не тронула?

— Я…

— Хватит! Ты виновна в смерти моей жены и моего ребенка. И лучше бы тебе было не плодить своих, — он решительно сдернул с глаз очки и вперил тяжелый взгляд в стоящую ближе всех Ксюшу. — Иди сюда, девочка.

Ксюша… взглянула в его мерцающие глаза, чуть усмехнулась, уперев руки в боки и картинно отставив ножку. И выдала, копируя кого-то из взрослых:

— Ага, щаз.

Он злобно сжал губы и резко встал на ноги.

— В мамочку значит? Что ж, стой. Подойду сам.

— Сядь! — Яська выскочила из-за спины сестры за долю секунды до того, как я нажала на спуск. На ходу сдергивая очки и вытягивая в его сторону руки в повелительном жесте. Бросая в него всю свою силу, повелевая, приказывая…

Он даже не сел, он упал обратно на стул, глядя на собственную дочь остановившимся безумным взглядом. И пуля просвистела мимо, даже не задев. Хорошая серебряная пуля, добыть которую мне стоило огромных трудов, куда больших, чем просто приобретение пистолета. Он даже не заметил моего выстрела. Яська тоже. Замерев истуканом, она смотрела на своего отца. И кажется, даже не дышала.

Он попытался что-то сказать. Не смог. Лишь протянул к ней дрожащую руку.

— Не подходи! — испуганно закричала Ксюша, попыталась ухватить Яську… Но схватила лишь воздух. Маленькая моя вампирка метнулась к отцу, одним прыжком преодолевая разделявшие их метры. Повисла на шее и замерла, прижавшись к нему всем телом.

— Яся? — растерянно позвала ее Ксю. Та не услышала.

— Ксения! Помоги мне, — я решительно сунула в руки дочери стопку чистых пеленок и подтолкнула к дверям, — на улицу.

Одной рукой прижимая к себе Таю, ухватила другой Андрея и потянула прочь из комнаты:

— Идем, ты мне нужен.

Нехотя и, кажется, не слишком сознавая, что он делает, Андрей двинулся со мной на выход.

— Лара, что… — заговорил он только на улице и то через силу. — Что это?

— Это? Гемазависимость. Болезнь такая, ты ж мне рассказывал. Присядь, — я заставляю его опуститься на скамью в беседке. — Ксюша, клади пеленки на стол и налей папе стакан воды.

— А Яся?.. — волнуется дочь.

— Сначала воды, папа плохо себя чувствует.

— Да нет, я уже ничего, — Андрей устало помассировал виски, вытер текущий со лба пот. — Вроде отпустило. Но воды принеси, действительно не помешает.

Ксю убегает, а я опускаюсь на скамью напротив мужа. Вампиры вампирами, а проснувшуюся Таю надо переодеть и накормить. А потом еще раз переодеть.

— Что он тебе приказал? Ты помнишь? — настороженно интересуюсь между делом у мужа. Увести его из комнаты и вывести из-под воздействия, возможно, не синонимы.

— Он? Ты хочешь сказать, это он так?.. Нет, приказа не было, просто… оглушило как будто. Словно весь воздух из легких вынуло и отбросило. Ни сказать, ни шевельнуться. Даже думать не можешь, полный ступор… Это что, та самая «вампирская аура»? В твоих описаниях она выглядела как-то приятней.

— Это воздействие. Целенаправленное и агрессивное… Нет, все-таки жаль, что я промахнулась!

— Лара, как ты можешь? Стрелять в живого человека! При детях! Ты же говорила, что пистолет антикварный.

— Антикварный, конечно. Но антиквар, мне его продавший, следил, чтоб все его модели действовали. И не переживай, с одного выстрела я бы этого «человека» не убила. Но хоть взглянула бы, так ли ему плевать на боль, как он рассказывал. Или исключительно на чужую.

— Это в самом деле ее отец?

— А ты ожидал кого-то добрее, милее и приветливее? — в ответ получается только фыркнуть. — Они не гемазависимые больные, они вампиры, Андрюш. Повелители Вселенной. А этот и вовсе — повелитель повелителей.

— И как же ты умудрилась влюбиться в такое чудовище?

— Я? Он Яськин муж.

— И твой куратор. Ты правда думаешь, я не понял? Слишком личные у вас счеты…

— Это было давно, Андрюш, — не стала отнекиваться. — И давным-давно отгорело. Но поговорить нам с ним все же придется. Отвези детей к бабушке, хорошо? Не надо им быть рядом со взрослым вампиром, это вредно очень. И сам… Ты останься пока там, ладно? Я позвоню.

— Лара, но он же опасен…

— Нет, Андрюш. Уже нет.

* * *

— Не похожа, — все же нарушил молчание Анхен. Минут через пять после того, как я привела его к могиле. — Она же не Ара, она никогда не носила длинные волосы. И глаза. Зачем ей сделали эти нелепые человеческие глаза? — вот только пальцы его, словно не слушаясь разума, все гладили холодный камень. Скользили по линиям, что очерчивали овал лица, нос, губы, волосы. Все скользили, и никак не могли оторваться.

— А на человеческий взгляд похожа. Очень, — я сижу прямо на земле и смотрю на море, что плещется внизу. Ясмину я похоронила на самом краю кладбища, у обрыва. Над морем, которое она так любила. Чтобы даже в посмертии ей был слышен его шум. Ясин портрет в камне резал Пашка, и долго возмущался, что я потребовала написать «Ясмина» а не «Людмила». «Ясмина Аирис-Ставэ». И даже розы — совсем как в моем давнем сне — я посадила. Алую и белую. В память о красоте девы, с которой не сравнится красота любых роз. Вот только лето еще лишь начиналось, и они пока не цвели. — И волосы она не стригла ни разу с тех пор, как мы пересекли горы. И была для нас для всех человеком. Несчастным, больным. Но человеком. Человеком ее и изобразили.

114